к инвалидному креслу Джею, когда к ним приближается монстр в фильме "Оно следует". (Источник: Blu-ray.)
В начале фильма мы узнаем, что Джей не была девственницей - она говорит, что уже спала с Грегом в старших классах, и это "не было большой проблемой", - поэтому приобретение проклятия не следует рассматривать как "наказание" ее героини за добрачный или нетворческий секс. Действительно, незадолго до того, как Джей возвращается домой со своим новоприобретенным проклятием, мы видим, как Келли, Яра и Пол играют в "старую служанку" на крыльце, камера медленно приближает карту "Старая служанка"; цель игры - избежать несовпадающей карты (олицетворяемой дряхлой, бесполой девой) - иронично предвещает "игру", в которую Джей вскоре придется играть, находя новые сексуальные "пары", чтобы унаследовать проклятие. Важно, однако, что ни Хью, ни фильм в целом никогда не указывают, какие именно сексуальные акты успешно передадут проклятие, открывая тем самым простор для квир-спекуляций. Является ли гетеросексуальная интромиссия единственным вариантом? Помогут ли однополые партнеры? Считается ли оральный или анальный секс? А как насчет негенитальных форм сексуальности? Насколько обычными и ванильными являются ожидания этого паранормального существа? Хотя эти рассуждения могут показаться некоторым читателям глупыми или слишком буквальными (никогда не подразумевается, что Джей не гетеросексуален), фантастическая концепция фильма, предполагающая причинно-следственную связь между сексуальным выбором и сверхъестественными последствиями, все же поднимает провокационные вопросы о том, что "считается" сексом и как, согласно логике фильма, сексуальные нормы могут быть денатурализованы сверхъестественными требованиями. Взять, к примеру, тот факт, что Оно может менять пол по своему желанию - как мы видим позже, когда сущность, охотящаяся за Грегом в (квир) форме анонимного молодого человека в длинном нижнем белье, сначала врывается в дом Грега, а затем принимает форму его матери, чтобы обманом заставить его открыть дверь своей спальни.10 Когда Джей обнаруживает, что она, все еще переодетая в мать Грега, корчится на нем в смертельном сексуальном объятии, фильм может откровенно играть на ужасе табу на инцест, но он также иллюстрирует сверхъестественную изменчивость идентичности, которая не проявляет никакой видимой заботы о соблюдении этих культурных запретов.
Хотя признание в сероконверсии ВИЧ можно рассматривать как некий аналог сцены пленения Джей Хью (вспомните городскую легенду о том, как кто-то, очнувшись после секса на одну ночь, обнаруживает нацарапанную надпись "Добро пожаловать в мир СПИДа"), это тревожное изображение приобретения знаний как травматического и сексуализированного события также находит аналоги в обычных кинематографических изображениях изнасилования. Когда, например, Хью высаживает едва пришедшую в сознание Джей перед ее домом и уезжает, оставив ее лежать на лужайке перед домом, трудно не прочесть предшествующую сцену как своего рода "символическое изнасилование", даже если сексуальный контакт, имевший место до ее пленения, был, как она впоследствии подтвердит полиции, кон- чувственным.11 Когда Грег вскоре после этого выражает сомнение в версии Джея ("Что он на самом деле с тобой сделал?"), его бессердечный вопрос о сексуальном согласии лишь подчеркивает, что для зрителя сцена пленения Джея, скорее всего, будет зарегистрирована в общей траектории повествования так же, как сцены изнасилования, обычно действующие в других фильмах. Более того, подобно тенденции белых верхов не верить сообщениям о расистском насилии над цветными людьми (как отмечалось в главе 4), минимизация свидетельств женщин о сексуальном насилии в культуре изнасилования - примером чего здесь является скептицизм Грега - представляет собой еще одну форму газового освещения в широком смысле. Будучи потенциально стигматизирующими событиями (особенно когда они обычно, пусть и ошибочно, ассоциируются с вступлением в "небезопасные" ситуации), и изнасилование, и сероконверсия, похоже, вынуждают протагонистов рассказывать другим персонажам о своих прошлых сексуальных историях, даже рискуя продлить их стигматизацию, если им не поверят.12
Для сравнения можно взять неумолимо мрачный боди-хоррор Эрика Ингленда "Подряд" (2013), в котором Саманта (Наджарра Таунсенд), молодая лесбиянка, под действием наркотиков подвергается изнасилованию мужчиной на вечеринке, в результате чего заражается таинственной болезнью, которая в течение нескольких дней постепенно превращает ее в зомби. В этом фильме местом заражения снова становится заднее сиденье автомобиля, а прошлая сексуальная история главной героини с мужчинами и женщинами становится центральным сюжетным моментом - хотя окончательное превращение Саманты в гниющее, невменяемое чудовище, которое в порыве сексуальной неудовлетворенности жестоко убивает двух других знакомых лесбиянок, - это особенно гомофобный поворот. Более того, маркетинговый слоган "Contracted" - "Not Your Average One Night Stand" - приравнивает ее (недвусмысленное) изнасилование на свидании к случайному сексу по обоюдному согласию, что еще больше запутывает ситуацию.
Это возможно благодаря неоднократному отказу Саманты на протяжении всего фильма идентифицировать свое нарушение как изнасилование (из страха, что ее нынешняя девушка бросит ее, если она признается, что была с мужчиной - очевидно, независимо от вопроса о согласии). В то время как в "Последователях" и "Контракте" акт передачи сексуальных отношений изображается совершенно по-разному (по согласию и без согласия, соответственно), оба фильма одинаково изображают подстрекательство к акту передачи как серьезное нарушение. Действительно, в отличие от апологетики изнасилования в "Contracted", большинство кинокритиков не смогли связать испытание Джея с сексуальным насилием - критическое слепое пятно, которое, как утверждают Ханнер и Варда, свидетельствует о распространенности культуры изнасилования.13
Трудно представить, что такие фильмы, как "Оно следует" или "Подряд", достигнут такого же ужасающего накала, если главными героями будут мужчины, учитывая наши культурные двойные стандарты в отношении активной женской сексуальности. Но если в Contracted главная героиня-подросток в итоге превращается в неисправимого монстра, распространяющего заразу по своему усмотрению, то в It Follows гораздо более сочувственно показано давление общества на сексуально активных женщин как угрожающее само по себе - так же, как в The Witch (2015) прослеживаются исторические корни этого секс-негатива в раннеамериканских пуританских ценностях. В этом смысле фильм принадлежит к недавней ветви кино ужасов, которая, как утверждают Памела Крейг и Мартин Фрэдли, "выдвигает на первый план проблемных (и часто женских) подростков-протагонистов и, неявно, эмпа- тетический фокус фильмов на их физических, эмоциональных и психологических страданиях". Не просто обновляя героя-жертву 1970-х и 1980-х годов, олицетворяемого часто цитируемой "Последней девушкой" из цикла слэшеров, эти более поздние фильмы используют мелодраматические тропы, чтобы усилить (неявно подростковые) зрительские инвестиции в героев ужасов, борющихся с межличностными отношениями среди подростков. Изнасилование на свидании, домашнее насилие и другие "потенциальные ужасы гетеронормативности" находят отклик в этих фильмах, которые также представляют женскую сексуальность как "проклятие", с которым молодые женщины должны бороться в патриархальной культуре - как в фильмах Ginger Snaps (2000), Cursed (2005) и Teeth (2007).14 Кроме того, "Последователи" делят драматическую территорию с такими независимыми фильмами, как "Добро пожаловать в кукольный дом" (1996), "Девственницы-самоубийцы"